Тетя Вера сидит на лавочке напротив своего дома. Рядом дремлет кошка. Дом стоит  в красивом тихом месте на краю поселка Граничный.  Недавно к матери перебрались сын с невесткой, они сделали современный ремонт, получилось здорово. 

А когда-то давно Вера приехала сюда в чужой дом, который, впрочем, скоро стал почти родным. Потому что ее там полюбили.  Этот дом и сейчас стоит по соседству, только там уже другие хозяева. А раньше жила семья Федоровых. У них было четверо детей, и трем младшим требовалась няня. Мать детей Зоя Яковлевна уже должна была выходить на работу, ведь отпуска по уходу давались матерям чисто символические. Она была директором детского дома. Глава семьи Владимир Владимирович работал агентом (популярная в те времена должность), ездил по району. В деревне Зенцово познакомился с Вериными родителями. "Мать с отцом были колхозниками, я помогала им за скотом ходить, лен трепать. Нас было три брата и две сестры. Мы маму жалели: пока она на работе, с сестрой пол вымоем. Она только руками всплеснет: "Ах родные матушки, и половушки постелили!". Мама добрая была. А отец еще лучше. И с нами, и для людей. Форсун был! Одевался аккуратно, сапоги хромовые носил. Эти сапоги потом и детям остались. Паспорта тогда еще не выдавали, а я хотела уйти из колхоза. Поэтому согласилась поехать в няньки. Мать не пускала, плакала: "Все время будешь подчиняться".

Но в чужую семью она вошла легко. Работящая, скромная, уступчивая. Про таких говорят: сходный характер. Старшие Федоровы относились к ней очень по-доброму  (Зоя Яковлевна вообще была душа-человек), а уж дети… Юра был чуть постарше, и двое маленьких – близнецы Боря и Ниночка. Младшие звали ее "Эля" – имя Вера трудновато для детского языка. Добрые, ласковые, доверчивые – ну как таких не полюбить! Но больше всех сердце прикипело к Бореньке. Его даже от отца защищала. Как-то Владимир Владимирович разложил свои бумаги на столе, а Боря их то ли разронял, то ли еще что. Отец рассердился, стал ругаться, а "Эля" вступилась:  мол, ну что с ребенка взять! Почти прикрикнула на хозяина. И тот хоть горячий был, но смолчал! Наверное, вид у няни был решительный. 

Потом, когда не работала в этой семье, приходила просто повидаться. Ей были рады и дети, и взрослые. Родной она там была человек. И сейчас Вера Степановна тепло вспоминает то время.

Устроилась нянечкой в детский дом. В группе было тридцать ребятишек, все разные, по-разному сюда попали. Были и непростые дети. Юра Новиков, например, слушался только тетю Веру, остальных в упор не видел. Где теперь тот Юра? Говорили, по плохой дорожке пошел, сидел. А так бы хотелось Вере Степановне повидать его… Да и других ребятишек. Любила она их, хотя держалась строго. Так надо было, иначе беда. Кормили на убой, все никогда не съедали, даже котлеты. А кашу гречневую с молоком любили. 

Коллектив был очень хороший, и работали дружно, и отдыхали. Сейчас не поверят, но весело было и без выпивки. В клуб молодые ходили все вместе. Была у Веры любовь, но несчастливая. Он возвращался к ней, только это было уже ни к чему. Потом она нравилась сразу двум парням. Даже дрались из-за нее. Оба были из соседней деревни Иваньково. За одного из них она и вышла. Геннадий Соловьев работал тогда слесарем  на известковом заводе, потом перевелся в автоколонну. Но все здесь помнят его как бессменного водителя директора завода Анатолия Ивановича Гуляева.

 Через год в семье родилась дочка Марина. Пройдет время, она окончит Рождественскую школу, потом Торжокское педучилище и уедет жить в Туркмению. С будущим мужем они знакомы были с детства – Костя приезжал в Иваньково, где жили Соловьевы, к родственникам на лето. Отец у него туркмен, мать русская.  Такой хороший парень, работящий, Марину любит, одна радость на них смотреть! Дети у них уже взрослые, живут хорошо, только к маме Вере приезжают нечасто. 

В первой половине шестидесятых детдом расформировался. Заводской мастер Василий Федорович Трофимов встретил как-то Веру Степановну: иди к нам! И устроилась она комендантом. В то время на Баталинский известковый завод приезжало много командированных, для них держали комнаты. Она и была там хозяйкой – за бельем следила, чистоту поддерживала. Приезжие были довольны.  

Жила на заводе семья  Бодруновых.  Когда они приехали, впервые зазвучало слово "маркшейдер" – это была профессия  Раисы. Проще – горный инженер. На геодезические съемки она любила брать с собой Веру – та рейку умела правильно ставить. Раиса далеко внизу стоит, рукой показывает, Вера переставляет, как надо. Легко было вместе работать, понимали друг друга без слов. Бодрунова не раз говорила: "Учись, Вера, у тебя светлая голова!". А куда учиться – уезжать она не собиралась, тут семья, двое детей, хозяйство…  Жили вместе со свекровью. Та хвалила, мол, у меня и дочки такой нет, как невестка. Но невестке много ума надо было, чтоб  дружно жить. Строгая была свекровь. 

Тем временем поступило новое предложение от директора: мастером на железнодорожную ветку. "С тобой они будут работать!". К тому времени ветка уже нуждалась в ремонте. "А я не понимала, ни что такое костыль, ни накладка, и вообще что тут делать?" Нужно было полностью поменять путь от завода до Баталина. Рельсы выворачивать, шпалы – это же тяжелая мужская работа. Одно неверное движение – и голову можно свернуть. А они работали втроем – мастер Вера Соловьева, рабочие Клавдия Нестерова и Николай Иванов. Хорошая была команда! Шпалы, как игрушки, на платформу  кидали. А они когда легкие бывали, а когда и по семьдесят, и по девяносто килограммов! Работала с ними сестра мужа Валя. Не было той ловкости. А здесь – Вера за один край, Коля за другой – загружали платформу как нечего делать! "Я работы никакой не боялась. Трудную даже больше любила! Я б еще пожила в то время".  Вывернутые рельсы Гуляев  хотел на завод забирать, а железнодорожный мастер Владимир Слизков велел ему сдавать. Вот и думай, кого из начальников слушать. Но она старалась с железной дорогой не ссориться – от нее больше зависело. Заводу ветка нужна была безусловно – по ней отправлялась готовая продукция, днем и ночью ходили вагоны. От этого зависело благосостояние, зарплата и все прочее.  Но больше внимания завод уделял все-таки непосредственно производству, а уж состояние железнодорожной ветки – это как-нибудь, само собой. Вот и приходилось мастеру выкручиваться. Однажды она увидела: у линии ящик с болтами. А им как раз такие позарез были нужны. Взяла все того же Колю Иванова, и пошли в Баталино. Только они наклонились над ящиком, выскочила какая-то тетка, начала ругаться. Но что-то  сумели унести. Стыдно, конечно, но не для себя же брали! 

Вот так, метр за метром, полностью отремонтировали линию. "Мы все силы кидали, от души работали!". На перевоспитание к Вере Степановне присылали разный народ. "Пришлют, бывало, баб с агрегата. А они только на часы и смотрят: нам в баню надо! Помилуйте, какая баня, вы лишь полдня отработали. Нам идти далеко! Мне еще дальше, но я ведь работаю!  Или мужиков  мне дадут, лентяев из лентяев. Я не ругалась, не уговаривала, а своим примером! Шла вперед  всех и брала потяжелее. Им стыдно было халтурить".  

Пятнадцать лет работала она мастером на ветке. Старенький проверяющий как-то сказал: "Дочка, у тебя такая хорошая линия! Знала б ты, что у других". Почетных грамот у Веры Степановны – можно стены клеить. В августе празднуется День строителя, известковый завод всегда устраивал по этому поводу праздник. В заводском клубе было торжественное собрание, потом концерт. За работу хвалили, грамоты и премии раздавали щедро, пусть понемногу, но старались поощрить всех. И, наверное, не было года, чтобы Веру Степановну не подняли бы на сцену. Выходила немного смущенная, но с достоинством, статная, принаряженная. "Во всякой одежде красива, ко всякой работе ловка"…  И в Тверь ее возили, вручали подарки.

Пришли другие времена. Завод  стал приходить в упадок. Вере Степановне уже можно было уйти на пенсию, но она не рвалась. Так хотелось еще поработать!  Но ее дорога уже становилась не нужна. Чистила однажды переезд от снега – начальник идет, говорит: "Что ты тут стараешься? Платить все равно не будем!".  Перевелась ухаживать за коровами, поросятами (у завода было свое подсобное хозяйство).  Работала с напарником. Она корм раздаст, проход подметет – чистота! А он  своих лошадей кормит и не заботится, чтоб порядок после себя оставить. По-разному к делу люди относятся: кто с душой, а кто – лишь бы спихнуть. Вера Степановна не понимает, как можно работать плохо. Уж лучше вообще не браться!

Таким трудно сидеть без дела даже в старости. И до недавнего времени она сама вела свой дом, содержала огород, везде был образцовый порядок. Но пора уже и отдохнуть – на днях будет восемьдесят. Однако те трудные далекие годы, когда работали не жалея себя, не думая о деньгах и времени, для тети Веры Соловьевой – самые счастливые.

         Елена Васильева